Высоко в Гималаях живет племя гурунгов, которое собирает галлюциногенный мед. И это не эвфемизм: здешние дикие пчелы действительно производят мед, обладающий психоактивными свойствами. Попробовавшие его европейцы говорят, что эффект напоминает действие абсента и псилоцибиновых грибов — в зависимости от дозировки. А сами гурунги утверждают, что мед работает как афродизиак и даже «снадобье вечной жизни». Впрочем, он может и погубить: многие охотники разбились о скалы, пытаясь добыть его.
О гурунгах и их галлюциногенном меде есть как минимум две прекрасные документалки по 20 минут. Обе — примерно одинаковы: в горную деревню приезжает журналист с Запада, напрашивается на «охоту за медом» — и дальше нам остается лишь поражаться смелости и безумию местных жителей.
Рафаэль Трез поехал за медом в 2012-2013 годах и снял весьма атмосферный док: дух старины и безумной глуши передан здесь отлично. Гурунги — тибето-бирманское племя, живущее в центральном Непале. Они занимаются террасным земледелием, охотами и ремеслами. Их жизнь почти не изменилась за столетия. Даже на охоту они ходят со старинными кремневыми мушкетами, доставшимися от прадедов.
Мед занимает в их жизни огромную роль — и не только галлюциногенный. У многих здесь есть собственные ульи. Причем они буквально встроены в человеческое жилье: мед можно собирать, не выходя из дома. Гурунги — буддисты, но в их культуре сильно влияние местного анимизма и шаманизма. Представители этого племени считают, что у них есть особая мистическая связь с пчелами. Возможно, они когда-то даже были их тотемным животным.
Наблюдать за похождениями Рафаэля Треза по землям гурунгов невероятно увлекательно — это словно окно в древний мир. Местные жители оказываются весьма жизнерадостными, юморными и полными оптимизма людьми, хотя живут в долине, полной медведей, тигров и — внезапно — повстанцев-коммунистов, которые пытаются утвердить в долине свою власть. Один из них даже пришел в деревню, узнав, что сюда прибыл иностранец. Молодой маоист зачем-то хотел помешать гурунгам, но когда понял, что его не послушают, попытался хотя бы порисоваться перед камерой и прорекламировать свою партизанскую ячейку.
Для местных мужчин «охота на мед» — это одновременно ритуал, спорт и хобби. Что-то вроде рыбалки, только гораздо опаснее. Здешние дикие пчелы — не просто огромны, они — самые большие в мире, и кусают весьма болезненно. При этом гурунги не используют никакой защиты, разве что приносят в жертву духам петуха. Охотники лезут на отвесную скалу по веревочной лестнице в шортах и футболках, молясь и надеясь на чудо. К счастью, оно происходит: улей с великим трудом обворовывают и принимаются за мед.
Сам Рафаэль попробовал только чуть-чуть — предпочел снимать фильм до конца. Эффект от меда он сравнивает с абсентом. Зато его переводчик Дипак сильно переборщил, и на него мед подействовал сурово. У парня начался тремор, рвота, легкие галлюцинации и сильное опьянение. В итоге один из гурунгов потащил бедолагу вниз на своем горбу — и это самый забавный момент фильма. В конце все вместе добродушно смеются над очнувшимся Дипаком, но он не в обиде и веселится за компанию.
Он получился менее аутентичным, зато с профессиональным оборудованием, режиссерской постановкой и обаятельным ведущим «психоактивной» рубрики журнала в качестве режиссера.
Журналист Абдулла Саид приезжает в Аннапурнский горный массив, где его встречает целая делегация гурунгов с самогоном и гашишом. Однако, в отличие от Рафаэля Треза, Саид прибывает в относительно цивилизованное место. Местные жители фотографируют его и даже добавляют в друзья на фейсбуке. Это несколько расстраивает журналиста: он-то искал аутентичных дикарей. Однако последующий поход за медом не разочаровывает: никаких новых технологий, все та же смертельно-опасная акробатическая операция на отвесной скале.
Оканчивается все ритуальным поеданием меда. Один из старейшин объясняет, что гурунги едят его не для развлечения, а в качестве лекарства и средства продления жизни. Но, намекает он, чуть-чуть для удовольствия дозволяется и переборщить…
Адбулла Саид пробует мед и описывает свои впечатления: телесно все очень странно, словно его одновременно пробивает холод и жар, в плане влияния на психику все похоже на небольшие дозы псилоцибина. Однако мед еще более непредсказуем: он может вызвать и отравление, и похмелье, и сексуальное возбуждение, и еще много чего.
Однако основной источник психоактивного эффекта — нектар рододендрона понтийского, который содержит андромедотоксин. Пчелы каким-то образом перерабатывают его — и, кажется, ученые до сих пор не разобрались с тем, что происходит с этим веществом. Попадает ли оно в организм напрямую, или пчелы производят из него что-то иное — неясно. И у исследователей не так много времени на то, чтобы полностью раскрыть секрет галлюциногенного меда: гималайские пчелы вымирают, как исчезает и культура гурунгов.
О гурунгах и их галлюциногенном меде есть как минимум две прекрасные документалки по 20 минут. Обе — примерно одинаковы: в горную деревню приезжает журналист с Запада, напрашивается на «охоту за медом» — и дальше нам остается лишь поражаться смелости и безумию местных жителей.
Документалка от Рафаэля Треза — Аутентичная, захватывающая и полная забавных персонажей:
Рафаэль Трез поехал за медом в 2012-2013 годах и снял весьма атмосферный док: дух старины и безумной глуши передан здесь отлично. Гурунги — тибето-бирманское племя, живущее в центральном Непале. Они занимаются террасным земледелием, охотами и ремеслами. Их жизнь почти не изменилась за столетия. Даже на охоту они ходят со старинными кремневыми мушкетами, доставшимися от прадедов.
Мед занимает в их жизни огромную роль — и не только галлюциногенный. У многих здесь есть собственные ульи. Причем они буквально встроены в человеческое жилье: мед можно собирать, не выходя из дома. Гурунги — буддисты, но в их культуре сильно влияние местного анимизма и шаманизма. Представители этого племени считают, что у них есть особая мистическая связь с пчелами. Возможно, они когда-то даже были их тотемным животным.
Наблюдать за похождениями Рафаэля Треза по землям гурунгов невероятно увлекательно — это словно окно в древний мир. Местные жители оказываются весьма жизнерадостными, юморными и полными оптимизма людьми, хотя живут в долине, полной медведей, тигров и — внезапно — повстанцев-коммунистов, которые пытаются утвердить в долине свою власть. Один из них даже пришел в деревню, узнав, что сюда прибыл иностранец. Молодой маоист зачем-то хотел помешать гурунгам, но когда понял, что его не послушают, попытался хотя бы порисоваться перед камерой и прорекламировать свою партизанскую ячейку.
Для местных мужчин «охота на мед» — это одновременно ритуал, спорт и хобби. Что-то вроде рыбалки, только гораздо опаснее. Здешние дикие пчелы — не просто огромны, они — самые большие в мире, и кусают весьма болезненно. При этом гурунги не используют никакой защиты, разве что приносят в жертву духам петуха. Охотники лезут на отвесную скалу по веревочной лестнице в шортах и футболках, молясь и надеясь на чудо. К счастью, оно происходит: улей с великим трудом обворовывают и принимаются за мед.
Сам Рафаэль попробовал только чуть-чуть — предпочел снимать фильм до конца. Эффект от меда он сравнивает с абсентом. Зато его переводчик Дипак сильно переборщил, и на него мед подействовал сурово. У парня начался тремор, рвота, легкие галлюцинации и сильное опьянение. В итоге один из гурунгов потащил бедолагу вниз на своем горбу — и это самый забавный момент фильма. В конце все вместе добродушно смеются над очнувшимся Дипаком, но он не в обиде и веселится за компанию.
Спустя три года после путешествия Треза за медом приехал VICE — и снял собственный док.
Он получился менее аутентичным, зато с профессиональным оборудованием, режиссерской постановкой и обаятельным ведущим «психоактивной» рубрики журнала в качестве режиссера.
Журналист Абдулла Саид приезжает в Аннапурнский горный массив, где его встречает целая делегация гурунгов с самогоном и гашишом. Однако, в отличие от Рафаэля Треза, Саид прибывает в относительно цивилизованное место. Местные жители фотографируют его и даже добавляют в друзья на фейсбуке. Это несколько расстраивает журналиста: он-то искал аутентичных дикарей. Однако последующий поход за медом не разочаровывает: никаких новых технологий, все та же смертельно-опасная акробатическая операция на отвесной скале.
Оканчивается все ритуальным поеданием меда. Один из старейшин объясняет, что гурунги едят его не для развлечения, а в качестве лекарства и средства продления жизни. Но, намекает он, чуть-чуть для удовольствия дозволяется и переборщить…
Адбулла Саид пробует мед и описывает свои впечатления: телесно все очень странно, словно его одновременно пробивает холод и жар, в плане влияния на психику все похоже на небольшие дозы псилоцибина. Однако мед еще более непредсказуем: он может вызвать и отравление, и похмелье, и сексуальное возбуждение, и еще много чего.
Так в чем же секрет галлюциногенного меда?
Секрет галлюциногенного меда до сих пор не разгадан до конца. Известно, что дикие пчелы собирают нектар не с одного растения, а с целой группы различных цветков, содержащих нейротоксины. Так что в разное время года и в разных долинах его действие будет отличаться.
Однако основной источник психоактивного эффекта — нектар рододендрона понтийского, который содержит андромедотоксин. Пчелы каким-то образом перерабатывают его — и, кажется, ученые до сих пор не разобрались с тем, что происходит с этим веществом. Попадает ли оно в организм напрямую, или пчелы производят из него что-то иное — неясно. И у исследователей не так много времени на то, чтобы полностью раскрыть секрет галлюциногенного меда: гималайские пчелы вымирают, как исчезает и культура гурунгов.
